Всероссийский союз страховщиков – новые задачи и новые вызовы
В июне 2011 года Всероссийский союз страховщиков (ВСС) проводит международную конференцию по страхованию. На фоне каких трендов мирового и отечественного рынка будет проходить мероприятие, чем ситуация сегодняшнего дня отличается от прошедших лет? Какие проблемы беспокоят сегодня страховое сообщество? Что за прошедший год сделано ВСС, как организуется его взаимодействие с другими страховыми союзами? На эти и другие вопросы порталу «Страхование сегодня» отвечает Президент ВСС А.С. Кигим.
Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)
Андрей Степанович, какова Ваша общая оценка нынешнего состояния российского страхового рынка? Какие из развивающихся на нем тенденций и возникающих проблем представляются Вам наиболее важными?
На мой взгляд, российский рынок интересен и перспективен. Кроме того, он находится в процессе активной интеграции в мировое сообщество. И косвенным признаком перспективности рынка, на мой взгляд, является то, что иностранные компании сейчас пытаются инициировать переговоры с Минфином об увеличении предельной доли иностранного капитала на российском страховом рынке с 25 до 50 %. Должен отметить, что Ассоциация европейского бизнеса попросила ВСС, среди прочих вопросов, обратиться в Минфин по поводу увеличения этой квоты. То есть иностранные инвесторы видят перспективы российского рынка. И наверное, это позитивная тенденция, потому что она, во-первых, политическая – инвесторы видят стабильность, возможность вкладывать в Россию, как в международный финансовый центр, и во-вторых, она рыночная, ведь бизнесмены в хорошем смысле «корыстны», то есть усматривают здесь прибыльность. Раз они хотят увеличить долю на рынке – значит, видят, ради чего. Это дает основания полагать, что на рынок придет капитал.
Однако нельзя не отметить, что этот процесс происходит на фоне не самых благоприятных тенденций в самой мировой финансовой системе?
На сегодняшний день мы видим, что главная проблема в мире заключается в следующем. Как бы сейчас мы не оценивали, преодолен уже кризис или еще нет, все понимают главное: финансовые надзоры в мире в прежнем виде – неэффективны. Это иллюзия надзора.
Никто так и не смог ответить, почему возник ипотечный кризис. В США применялась, и я всегда был сторонником такого подхода, жесточайшая система контроля – но в части государственных агентств Фанни Мей и Фредди Мак и она дала сбой. Такой же риторический вопрос - почему немцы проглядели, как были выведены пенсионные деньги из специализированного банка в Мюнхене? Как расценивать все те действия на двух торговых площадках (Лондон и Нью-Йорк), в ходе которых проходили фиктивные сделки, направленные на поддержание котировок? В чем причина ситуации в Исландии, где не могут объяснить, где деньги? Что будет делать Великобритания, в которой размещались ирландские банки? Кстати, англичане сегодня отходят от концепции мегарегулятора, пытаются его раздробить на отраслевые регулирующие институты.
Мир переживает тяжелейший, принципиально значимый период, для которого нужны иные принципы финансового надзора, в которых, очевидно, должны быть учтены вопросы глобализации. Сегодня не может быть чисто американского или английского надзора, иначе что тогда делать с транснациональными сделками? Обнадеживает, что это вроде бы понимают уже все органы регулирования. По крайней мере, Алексей Кудрин подчеркивает, что как стратегия это будет реализовываться во всем мире.
Еще один важный момент связан с необходимостью введения электронного контроля. Кто мешает сделать сегодня систему электронных роботов, которые будут с периодичностью в 20 минут запрашивать остатки по счетам страховых компаний и проверять, куда делись деньги? Может, для страховых компаний это не так актуально, но достаточно посмотреть, как сегодня уходит капитал из банков, например, через имитацию торговли на бирже или внебиржевых сделок. В течение 15 минут брокер, по примеру Сосьете Женераль, может разорить банк или нанести ему страшнейший ущерб. Или пример Ника Лиссона, который разорил английский банк Barings за счет фьючерсных сделок. Более того, весь мир сегодня столкнулся с огромным числом проблем на рынке производных инструментов, и никто не может понять, почему нет реального контроля за фьючерсами и опционами, что это за кэш-фонды, которые обладают гигантскими оборотами и ничего не делают. Не случайно Владимир Путин поставил вопрос, что же такое опционы на нефть, если реальной поставки там – 12 %, а остальное – финансовые спекуляции?
Все это – сложнейшие вопросы для государственных чиновников в любой стране. И когда они на них ответят, станет понятно, что такое финансовый надзор.
Да, например, сейчас страховщики ведут активную работу, направленную на то, чтобы вместе с государством и корпорациями обсудить вопрос, почему западная модель привлечения «длинных денег» в Российской Федерации не работает. Мы же понимаем, что фактически все западные «длинные деньги» – это средства по долгосрочному накопительному страхованию жизни.
Кстати, у многих неспециалистов тут иногда путаются понятия: страхование жизни и покрытие ущерба, нанесенного жизни и здоровью, в ОСАГО или страховании ответственности на транспорте. Это разные вещи. Ущерб жизни может покрываться и годовыми полисами, связанными не со страхованием жизни, а страхованием ответственности за ущерб жизни и здоровью. А вот реальное долгосрочное страхование жизни – это гораздо более серьезный продукт.
По данным комитета ВСС по развитию страхования жизни, накопительные программы страхования жизни на рынках Европы (в том числе в Польше, Словакии, Венгрии) составляют около 55-60% совокупного портфеля страховщиков, в России - менее 2%. Доля страхования жизни в ВВП России также остается невысокой - 0,04% (по сравнению с 7–8% в странах Западной Европы). Причинами взлета страхования жизни в Восточной Европе в середине 1990-х годов считаются введение ощутимых налоговых льгот и разрешение инвестиционного страхования unit-linked, на которое приходится около половины европейского рынка страхования жизни. Во время кризиса рост приостановился и структура спроса частично переместилась с инвестиционных продуктов на традиционные программы страхования жизни, но сейчас объем страхования жизни в Европе восстанавливается быстрыми темпами. В Польше, Венгрии и Словакии рынок по итогам 6 месяцев 2010 года вырос более чем на 50% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, что объясняется возвратом к продуктам unit-linked по мере восстановления роста на фондовых рынках. В случае действий государства, направленных на создание аналогичных условий для страхования жизни в России, среднегодовой прирост рынка мог бы превышать 50%, и через 10 лет объем рынка достиг бы триллиона рублей. При менее оптимистичном сценарии (задержки с принятием необходимых законов, существенные ограничения действий страховщиков при работе с банками и прочее) прогнозируется рост на уровне 25–30% ежегодно.
Из данных, подготовленных профильным комитетом ВСС, видно, какую долю в валовом продукте в Европе занимает страхование жизни, и какую часть сборов страховщиков оно обеспечивает. Это деньги, исчисляющиеся в триллионах долларов, которые поддерживают инвестиционный потенциал экономики.
Страховщики, надо отдать им должное, в том числе и Ассоциация страховщиков жизни, и Комитет ВСС по страхованию жизни, идут здесь единым путем, пытаясь объяснить свою позицию Минфину и госкорпорациям. Страховщики не должны, собирая длинные деньги, вкладывать их в краткосрочные инструменты, смысл в том, чтобы длинные деньги были связаны с длинными бумагами с фиксированной доходностью.
Как Вы оцениваете последствия для отечественного рынка совещания по страхованию, проведенного Президентом 30 августа 2010 года?
Важнейшая позиция, которую высказал Президент на совещании 30 августа – что граждане Российской Федерации должны быть социально защищены и цена их жизни должна быть адекватной. Я считаю, что правильный шаг на этом пути сделан Минфином: цена жизни – два миллиона. Я считаю, правильно поступил вице-премьер Сергей Иванов, когда добился того, чтобы в Воздушном Кодексе эта цифра звучала применительно к ответственности авиаперевозчиков. Это важно для будущего развития рынка и социальной защиты населения.
Еще одним важным шагом по реализации установок Президента могло бы быть следующее. Когда формировался рынок коммерческих компаний в России, было введено требование, что никто не может заниматься бизнесом, пока не откроет в банке расчетный счет, только после этого предприятие имеет право встать на учет в налоговой и т.п., и заметьте, все это выполняют. Точно так же должно быть введено положение, что никто не имеет права заняться бизнесом, пока не принесет финансовую гарантию, так же как сейчас - выписку из банка. При этом неважно, что это будет – справка о том, что у него безотзывно на весь период проведения бизнеса задепонированы средства в банке, банковская гарантия или страховой полис – но гарантия обязательно должна быть.
Как страховщики готовятся к вступлению в силу новых требований к уставным капиталам с 1 января 2012 года? РСА публично освещает свою работу с компаниями-членами союза, у которых не хватает капитала. Ведется ли какая-то аналогичная работа по отношению к недокапитализированным компаниям-членам ВСС?
Безусловно, РСА – молодцы, что более жестко проводят эту работу. Но мы должны понять разницу между ВСС и отраслевыми союзами. ВСС – это союз, который занимается политическим диалогом с государством. А РСА, НССО, МСМС и, возможно в дальнейшем, НСА – это союзы, осуществляющие тот или иной обязательный вид страхования. По такому обязательному виду клиент должен знать: что бы ни произошло, ему заплатят. Раз есть обязательный вид страхования, значит, обеспечивается и контроль за соблюдением ключевых требований со стороны государства.
Что касается контроля за капиталами, то в данной связи нам очень жаль, что так долго идет реорганизация надзора, хотелось бы, чтобы она завершилась побыстрее. Тем не менее, действия РСА в рамках полномочий, данных ему федеральным законом, показали, что никаких отговорок на реорганизацию госорганов не будет, и сам Союз, в рамках своих прав, будет эти требования предъявлять, если, конечно, Федеральная антимонопольная служба не будет ему в этом мешать.
Каково Ваше мнение по поводу нынешнего курса на устранение с рынка мелких и средних компаний и ускоренной концентрации страхового бизнеса? Соответствует ли это интересам, например, клиентов или государства? Как подобное укрупнение соотносится с антимонопольным законодательством?
Я не слышал, чтобы этот курс кто-то декларировал. Вот в банковской среде некоторые чиновники действительно высказывали мнение, что мелкие банки не нужны. Более того, я не припомню, чтобы наблюдались какие-то действия со стороны крупных страховщиков в адрес мелких. И всем, кто пытается жаловаться на крупные компании, я рекомендую обратить внимание на долю рынка: вот если бы мы добились того, чтобы хотя бы 30% рынка обслуживалось небольшими компаниями, тогда они бы были реальным конкурентом для лидеров, и нам бы было что обсуждать. Кроме того, как мне кажется, ФАС достаточно много внимания уделяет нарушениям законодательства о конкуренции в страховом бизнесе и делает это достаточно квалифицированно.
Что же касается ответа на вопрос по поводу укрупнения и концентрации, мне, вероятно, следует ответить и как специалисту, и как руководителю профессионального объединения страховщиков, и как потребителю. Как Президент ВСС, я за ту конкуренцию, которая позволяет развиваться бизнесу. И отношение у меня к этому прагматическое. Если я захочу уйти из ВСС и открыть страховую компанию (а мой опыт работы на различных должностях позволяет мне это сделать), мне бы не хотелось вписываться в обязательные требования, что новая компания должна работать сразу в 80 филиалах страны. Условия открытия бизнеса для тех, кто хочет им заниматься, должны быть достаточно щадящими. Хотя, подчеркну, на финансовом рынке ограничений должно быть больше, чем на обычном, так как он неразрывно связан со всей системой финансового надзора страны и финансовой устойчивостью государственного бюджета, здесь требования должны быть повышенные.
А как потребитель я могу сказать следующее. Посмотрите, например, на сферу питания: есть «Макдональдс», а есть элитный ресторан, которые сосуществуют совершенно спокойно, потому что у каждого – своя ценовая ниша и специализация. Так же и на рынке жилищного строительства: есть массовое строительство, а есть элитная застройка. Так почему же на страховом рынке мы хотим сделать иначе?
Если мы говорим о том, что в России нужны страховые компании, которые предоставляют услуги населению, то население должно само выбирать, у кого их покупать. Если государство не доверяет мелким компаниям, которые реализуют обязательные виды страхования, значит это нужно отмечать в законе, но тогда уже не стоит говорить о свободе конкуренции. Но когда мы приходим к тому, чтобы и в добровольном страховании требовать фантастический капитал, я считаю, что это уже неправильный подход.
В отличие от страхового рынка, на банковском, как мне кажется, Центробанк как орган банковского надзора проводит единственно разумную политику. Он не только борется за размер уставного капитала, но и досконально следит за соблюдением нормативов, которые, с его точки зрения, характеризуют финансовую устойчивость. В страховой отрасли пока подобного не происходит.
Какой же выход для страхового рынка можно предложить?
Назрела реформа надзора за финансовой устойчивостью страховщиков. Но пока эту реформу некорректно обсуждать - до тех пор, пока государство в рамках мегарегулятора не определится с тем, что оно делает. Процесс этого объединения затянулся, и при всем уважении к вновь назначаемым руководителям ведомств, все-таки хотелось бы, чтобы они нашли время увидеться с игроками на рынке. Неважно, будет это реализовано через Всероссийский союз страховщиков, через отраслевые союзы, через встречу с руководителями компаний – будь то крупных, мелких, федеральных или региональных, но мы хотели бы узнать, какие проблемы на рынке видит новый страхнадзор и изложить ему свое видение проблемы надзора.
Мы благодарны, что в свое время нам многократно предоставлялась возможность обсуждать текущие проблемы и с Ильей Ломакиным-Румянцевым, и с Александром Ковалем. Это касалось и электронного документооборота, и форм предоставления статотчетности, и порядка выдачи предписаний страховщикам. И хотя не во всем у нас совпадали позиции, однако, шел конструктивный диалог. Надеемся, что этот диалог будет продолжаться и в будущем.
Что нового в работе ВСС с отраслевыми союзами страховщиков (РСА, НССО, НСА, РААКС)?
РСА – это отлаженный механизм, принципы работы с ним давно выстроены и обсуждать уже особо нечего. Что касается других союзов, то механизм еще обсуждается и дорабатывается. В частности, НСА и МСМС подписали соглашения, в соответствии с которыми ВСС предоставил им возможность от своего лица выступать с определенными заявлениями. Кроме того, мы считаем правильным такой подход, при котором Игорь Жук, как председатель комитета по сельхозстрахованию ВСС, входит в рабочую группу у Виктора Зубкова по реформированию сельхозстрахования, а Дмитрий Кузнецов является основным переговорщиком с ФФОМСом, так как ВСС дал им такие полномочия.
С НССО этот путь пока не пройден, мы сегодня стоим на распутье. Члены ВСС хотят сначала услышать доклад НССО, как они видят такое сотрудничество. У нас есть целый ряд видов страхования ответственности за ущерб третьим лицам, и нам нужно определить, какой из союзов должен ими заниматься.
В ближайшие дни планируется подписание соглашения о сотрудничестве с РААКС.
В частности, первая такая проблема возникла по страхованию туроператоров. Пример «Капитал-Тура» и компании, которая его страховала, показал, что никто здесь компании не контролирует, гарантийные фонды не создаются. Ранее написанные ВСС и утвержденные в страхнадзоре типовые правила по данному виду страхования необходимо доработать и скорректировать с учетом реалий сегодняшнего дня. Этот вид страхования нужно превратить в точный аналог ОСАГО, с выплатами потерпевшим из гарантийных фондов и профессиональным контролем со стороны Союза. Надеюсь, что мы найдем понимание со стороны ФАС, что такой контроль здесь необходим, иначе у системы не будет финансовой устойчивости.
Вторая проблема – это сложнейшая работа, которую сегодня осуществляет комитет ВСС по строительно-монтажным рискам. Совместно с национальным объединением строителей они ведут разработку вида страховых гарантий для строительно-монтажных рисков. По окончании этой работы, документы будут переданы на реализацию в отраслевой союз. Ни от НССО, ни от какого-то другого союза мы пока не получили ответа, готовы ли они брать на себя эту ответственность. Вопрос предварительно рассматривался на заседании Президиума 28 апреля 2011 года, а в июне у нас состоится более предметное обсуждение.
Каково Ваше мнение по поводу развития внесудебных и третейских институтов разрешения споров в страховой сфере (омбудсмен, медиация и пр.)?
На совещании у Президента обсуждалось, что нельзя бесконечно гонять граждан по судам. Это отмечал Председатель Высшего Арбитражного Суда, он обратил внимание и на то, что граждане – это все-таки не юристы, досконально знающие договор, который они подписывают, они должны быть потребителями, уверенными в том, что им продали правильную услугу. Частично это можно решить за счет стандартизации, введения типовых правил и продуктов, и большая работа в этом направлении страховщиками уже проделана. Но мы должны помнить, что мы живем в правовом государстве, а значит одного нашего желания здесь недостаточно. Необходимо сначала получить ответ Совета по кодификации при Президенте о том, куда внести соответствующие поправки – то ли в Гражданский Кодекс (тогда это будет похоже на немецкую модель договора страхования), то ли в закон «Об организации страхового дела», где будет четко определено, что существуют типовые правила по массовым видам страхования и т.д
Есть и другой вариант – внедрение институтов медиации и омбудсмена. Я считаю, что это перспективное направление, и мы также обсудили это на Президиуме. Более того, мы очень довольны, что ряд чиновников высокого уровня (в том числе эксперты Правового управления Администрации Президента, Минфина, Минэкономразвития), прежде чем решить, будут ли они поддерживать изменения в законодательстве, приняли участие во встрече с таким немецким омбудсменом. Зампред Верховного Суда Российской Федерации сказал, что с его точки зрения, омбудсмен – это хороший механизм досудебных решений. Владимир Плигин, Председатель Комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству отметил, что с его точки зрения это позволяет заботиться о гражданах, не нарушая их конституционных прав. Владислав Резник, как председатель нашего профильного комитета, сообщил, что он мог бы поддержать такой законопроект.
Мы считаем, что это был бы прекрасный пример того, как и власть, и страховщики готовы защищать интересы потребителей. Главная специфика омбудсмена (в немецком варианте) заключается в том, что его решения до 10 тысяч евро не могут быть страховщиками оспорены в суде, страховщики обязаны платить, а вот гражданин может оспорить такое решение. При этом омбудсмен не рассматривает жалобы, которые находятся в суде и прокуратуре, а также не рассматривает жалобы, по которым нет устоявшейся судебной практики. Собственно, далеко не всегда омбудсмен дает положительное заключение. Типичная причина отрицательных заключений - неполный комплект документов. Собрать полный комплект является обязанностью гражданина, так как омбудсмен не занимается следственными действиями и не проверяет правильность доказательств. В общем, по сути, омбудсмен становится инстанцией, которая быстро рассматривает жалобы, что весьма удобно для граждан.
Особняком стоит вопрос третейских судов. РСА пошел этим, я считаю, очень непростым, но правильным путем и создал третейский суд. Теперь часть жалоб страховых компаний друг на друга будет рассматриваться в третейском суде РСА, и ВСС это всецело поддерживает. Я считаю, что если этот механизм будет успешно отработан на автостраховании, то в дальнейшем он должен быть распространен на другие виды обязательного страхования, при этом другие отраслевые союзы должны не создавать свои третейские суды, а пользоваться судом РСА.
По официальной статистике Арбитражного суда города Москвы, иски к страховщикам стали одним из главных факторов роста нагрузки на крупнейший арбитражный суд страны. Из 153014 дел, рассмотренных там за 2009 года, 45576 дел (то есть почти 30%) - о ненадлежащем исполнении договоров страхования. В 2008 г. доля этих исков составляла 16%, в 2007 г.- только 5%. Свыше 90% рассматриваемых в арбитраже страховых споров – по автострахованию (соответственно, в исках с участием граждан доля этого вида еще выше). Причинами роста литигативности страховых отношений считают кризис, высокую конкуренцию, демпинг и как следствие ухудшения платежеспособности страховщиков, активизацию работы по суброгации и другие причины. Лидерами по числу судебных дел являются крупнейшие страховые компании: «Ингосстрах», «РОСНО», «РЕСО-Гарантия», «Уралсиб», «Ренессанс Страхование», «АльфаСтрахование».
Несколько лет назад в СМИ проходила информация, что и ВСС планирует создать собственный третейский суд – какова нынешняя судьба этого проекта?
Категорически нет, я не знаю, откуда такая информация. ВСС согласен с тем, что третейский суд на страховом рынке должен быть, если этого хотят сами страховщики. Но если это уже начал делать РСА, то не надо создавать других третейских судов. Наоборот, нужно просить страховщиков (через ВСС или другие союзы) использовать эту инстанцию как единую. Зачем нам семь третейских судов в страховом бизнесе?
Есть еще споры по перестрахованию, у них ведь другая специфика…
Я согласен с тем, что у нас существует немалое количество жалоб страховщиков друг на друга. Жалобы страховых компаний на страховые компании (в том числе по вопросам перестрахования) – должен рассматривать третейский суд (в данном случае при РСА). Жалобами физических лиц на страховые компании, с моей точки зрения, должен заниматься омбудсмен. Все остальные конфликтные ситуации по страхованию должны улаживать медиаторы. Но, на мой взгляд, в отношении медиаторов должно быть две более жесткие нормы:
Во-первых, я сторонник английской модели, в рамках которой истец не может обратиться в обычный или третейский суд, если он предварительно не попытался решить вопрос у медиатора. Если он идет в суд, минуя медиаторов - он платит существенно увеличенную пошлину. Это логично – не стоит загружать суды ерундой, если есть возможность договориться миром. Если посмотреть нашу статистику Верховного Суда, в каком соотношении находится количество поданных исков и тех, что закончились мировыми соглашениями – доля очень маленькая, порядка 1%.
Во-вторых, имеет значение сложность самих жалоб. Когда мы говорили о рабочей группе по взаимодействию с национальным объединением строителей, руководителем которой является Александр Миллерман, мы обращали внимание, что она решает непростые задачи. С одной стороны, неизбежно будут появляться жалобы, например, строителей на то, что страховая компания отказалась застраховать или отказалась выплатить. Разрешить их можно только при наличии определенных стандартов проведения экспертизы.
Соответственно, там, где будут вводиться обязательные виды страхования, должны быть не просто другие по форме отраслевые союзы, там должны быть назначены эксперты и определены стандарты, по которым эти эксперты рассматривают споры. Вспомните, когда треснула опора и рухнула часть крыши велотрека в Крылатском, была даже статья в «Коммерсанте» о том, как там определяли, ту ли марку стали сделал завод в Электростали, а специалисты завода, напротив, утверждали, что не так сработали проектировщики. Этот пример важен потому, что страховой компании нужны полные доказательства для суда, кто виноват в происшедшем. А чтобы получить это доказательство, у нас должны быть одинаковые стандарты и в строительстве, и в проектировании, и во всем. Если кто-то сказал, как проектировщик, что нужна такая-то марка стали, а сталь треснула, то страховая компания заплатит, но проектировщик должен быть наказан, если была ошибка, если он не посмотрел в справочнике стали, какая сталь соответствует этой нагрузке.
Эту проблематику мы сейчас и видим в ходе того, как в рамках 315-го закона пытаются внедрять саморегулирование. Первое с чего должны начинать те, кто его внедряет – это стандарты экспертизы. Должно быть определено, что либо это делает госорган (но пример Постановления № 238 по ОСАГО показал, что 8 лет никто ничего не делает), либо отдайте эту функцию на рынок, но тогда не мешайте нам работать.
Далее необходимо признать целесообразным отнесение расходов на такую экспертизу безопасности на себестоимость. И страховая компания, и строительная организация должны нанять эксперта, который в случае аварии должен будет определить виновного, без предвзятого мнения с одной или иной стороны. Соответственно, расходы на работу экспертов должны относиться на себестоимость.
Кроме того, имеют значение условия допуска экспертов к этой деятельности. Без сомнения, эксперт должен допускаться на рынок только в случае, если у него есть финансовая гарантия. Эксперт не может ставить подпись под заключением на миллиарды рублей, если у него в кармане нет ни копейки. Страховая компания, выплатившая возмещение, должна иметь возможность выставить регресс тому, кто выдавал неправильные документы. Возможно, это жестоко, но вряд ли целесообразно отнимать у государства и отдавать на рынок функции в случаях, когда их выполнение не обеспечено деньгами. Не надо так создавать иллюзию борьбы с коррупцией и бюрократией, иначе можно получить социальный взрыв.
Ну и наконец, возвращаюсь к вопросу о рассмотрении споров. Последний вариант споров - между двумя видами бизнеса (например, страховщиками, которые страхуют ответственность, и ассоциациями перевозчиков) могут решаться в неких согласительных организациях (а значит, надо подумать, как они должны выглядеть) либо в судебном порядке. К сожалению, здесь не подойдет омбудсмен, может подойти только медиация, третейский суд и обычный суд.
Сейчас активно обсуждаются проекты изменений в регулирование и контроль деятельности страховых посредников. Какова позиция ВСС по этому вопросу?
Позиция наша проста. В стране должен быть создан реестр агентов и должны быть проведены четкие грани между существующими четырьмя видами контрагентов на этом рынке: штатные агенты (и тогда за них, безусловно, отвечает страховая компания), финансовые организации, продающие полисы как посредники (банки, паевые фонды, лизинговые компании, может быть, даже станции техобслуживания и дилерские центры, которые продают сертифицированные машины – для них не надо получать специальные лицензии, пусть работают на основании имеющихся, потому что их хоть кто-то уже контролирует), брокеры (но тогда нужно понять, что брокер не может продавать чужой страховой продукт, он может пойти к клиенту и подписать страховой полис от лица клиента, но уж точно не от лица страховой компании) и, наконец, некий аморфный круг так называемых внештатных агентов (туда пытаются относить и юрлиц, и физлиц, и специализированных посредников, в общем, статус пока не понятен).
Мы призываем навести порядок на агентском рынке. И первая стадия этого процесса – введение реестра агентов. Вторая стадия – введение требований к их финансовой устойчивости.
30 июня 2011 года Всероссийский союз страховщиков проведет IX Международную конференцию по страхованию в Москве. Конференция призвана предоставить площадку для ведения публичного диалога с властью по наиболее волнующим страховщиков проблемам и получить от власти позитивные и направляющие сигналы для определения векторов развития рынка.
На обсуждение выносятся следующие актуальные проблемы:
--
-
К участию в конференции приглашены руководители министерств, федеральных служб и ведомств, российских и зарубежных страховых и перестраховочных компаний, профессиональных объединений страховщиков.
Кто должен вести реестр агентов?
Адрес на сайте: http://www.insur-info.ru/interviews/728/
